[indent] Женя до сих пор не верит в произошедшее: всё вокруг неё словно погружается в хмель, тянется подобно смоле, и лишь ноющая боль внизу живота напоминает о том, что всё это – горькая, разрушающая её юное сознание правда. Так вот почему царица стала смотреть на неё с подозрением, вот почему перестала называть своим молодым васильком: раньше Татьяна с таким восторгом ждала каждого прихода юной портной, ожидая, как её тонкие пальчики всенепременно наведут порядок на её неуклонно стареющем лице. И Евгения старалась не подводит свою госпожу, пускай ей с каждым годом всё больше претила мысль о том, что она находится вдали от остальных гриш – можно сказать, так близко, но при этом столь далеко. Казалось бы, один переход по саду – и вот она в Малом дворце, среди своих, но большинство из них относились к Сафиной если не с подозрением, так с презрением точно. Они были выше её по статусу, они были настоящими гришами, а она так, прислугой царицы, не более. Возможно, в Большом дворце её слово имело вес – среди служанок. В Малом же дворце она была невидимкой – и это в лучшем случае.

[indent] И всё-таки Женя считала именно Малый дворец своим домом. Поместье князя Сафина, из которого её забрали в пятилетнем возрасте (забрал сам генерал), давно перестал рассматриваться ею как таковой; когда-то Евгения даже писала письма отцу и уже почившей матери, но после смерти последней послания постепенно сошли на нет. У гриш не было семей – был лишь долг перед своим государством. Даже у таких, как она. Хотя… Были ли ещё такие на белом свете? Жене хотелось бы верить, что да. Собственная эксклюзивность подогревала её эго лишь в первые годы (в конце концов, исключительным даром среди них обладал лишь Дарклинг, а всё, что приближало её к нему, грело Сафину по ночам), но после любое отличие от остальных стало Женю расстраивать. Силы свои девушка ценила и считала их не проклятьем, но даром, однако мнение других гриш – отнюдь не настолько позитивное, раз уж зашёл об этом разговор, - нет нет да и подтачивало собственное отношение Сафиной. Нет, она не стала ненавидеть себя или свои способности; лишь стала относиться к ним как к чему-то более… Обыденному. Как и к своей красоте. Ох, какой же ошибкой это было.

[indent] Возможно, не закрой она глаза на свою расцветающую привлекательность, то заметила бы сальные взгляды царя Александра чуть раньше. Возможно, смогла бы не так выделяться на фоне других служанок. Возможно, обратилась бы за помощью к Дарклингу чуть раньше, как собиралась сделать это сейчас. Возможно… Этих «возможно» было миллион, но прошлое изменить было невозможно. Как и забрать ту невинность, что у неё отняли, обратно. Большой дворец ещё никогда не ощущался Евгенией настолько небезопасным местом, как сейчас. Она не плакала навзрыд, но её всю трясло внутри – и признаком этого были подрагивающие кончики длинных пальцев, тех самых, которыми она так усердно работала над лицом своей царицы. С утра ей придётся делать вид, что ничего не произошло; ей придётся разглаживать морщинки Татьяны и терпеть её недовольный взгляд, но теперь Женя хотя бы будет понимать причины… Как будто это облегчало дело. Может, пройдёт время, и ей действительно станет легче от этого, но не сейчас! Сейчас Сафиной хотелось рвать и метать, хотелось верещать на весь дворец и требовать правосудия. Хотелось, чтобы царь ползал у неё в ногах, хотелось со всех сил ударить каблуком промеж его ног и смотреть, как он корчится от боли на земле, не в силах подняться.

[indent] Всё, что у неё оставалось – это потаённые желания, которые никак не могли вырваться наружу, пока сама Евгения спешно пробиралась по заросшему проходу к Малому дворцу под покровом ночи. Встречавшиеся ей стражи особо не задавали вопросов – все они были знакомы Сафиной давно и уже привыкли к тому, что портная то и дело бегала туда-обратно по поручениям августейших особ. Знали бы они, что сегодня Женя выбралась из своих покоев без разрешения и, скорее, даже против воли царя…

[indent] Шестиугольная зала, в которой все собирались на трапезы, разумеется, была давно пуста. Женя, собравшись с духом, отворила узорные двери за высоким чёрным креслом, которые оказались не заперты, и наткнулась на Ивана, который сегодня нёс караул у дверей в покои Дарклинга.

[indent] — Поздновато для визитов, Женя, — хмуро отозвался корпориал, но преграждать ей путь не стал, лишь сложил руки на груди и вопросительно воззрился на портниху, явно ожидая объяснений.

[indent] — Мне необходимо переговорить с генералом – лично и срочно, Иван, — вдаваться в подробности Сафина не планировала, но у них с Каминским были не такие уж плохие отношения – по крайней мере, взрослый гриш её не презирал, в отличие от большинства жителей Малого дворца. Да и в сплетнях корпориал обычно не был заинтересован – если, конечно, они не касались непосредственно политики.

[indent] — Даже интересно, что из этого выйдет, — с хриплым смешком ответил ей Иван и глухо постучал по узорной чёрной двери несколько раз. Женя принялась ждать.

Грохотнуло так, что даже люминисцентные лампы на мгновение погасли, погрузив процедурный кабинет в темноту, но тут же вспыхнули, позволяя Еве закончить шов. День выдался суматошный. Эта глупая демонстрация у здания департамента транспорта... Замбрано даже не поняла, чего добивались своим демаршем работяги, но акция оказалась не согласована с муниципалитетом, понаехала полиция с мигалками, возникла паника, следом - давка, и, как страшный сон мэра, столпотворение в приемном покое. Вывих, несколько растяжений, множество ссадин и ушибов. Отделение экстренной помощи оказалось переполнено. Вроде бы ничего серьезного не случилось, мелкие травмы, но ведь с каждым нужно было переговорить, оказать первую медицинскую. Картер запросил помощи у коллег. Откликнулись, к удивлению Евы, не все. То ли в Майами ситуация с взаимной поддержкой обстояла лучше, то ли это просто заслуга самого Джона, то ли эго местных хирургов - кубинка не стремилась вникать в эти детали - но вызвались взять наряд вне очереди в "неотложке" всего пять специалистов. Замбрано в их числе. И вот, устроившись в тесной перевязочной, Ева колдовала над аккуратным подкожным швом. Девчонке-пациентке здорово досталось: хрупкую и невысокую, ее можно было легко принять за школьницу, а в ажиотаже толпы ее просто смело на землю. Отделалась легким испугом и парой синяков, если не считать разбитой брови, которую сейчас и обрабатывала Замбрано.

- Ну, вот и все, - улыбнулась травматолог, отдирая защитную слюду с пластыря и слепляя им края раны. Так надежнее, шов не разойдется, как бы девушка ни хмурилась. А невидимая стяжка не оставит кривого белого рубца в итоге, миловидное личико не пострадает. - Бегите домой и постарайтесь больше не влипать в истории, - Ева подмигнула клиентке. Той хотелось еще что-то узнать о своих друзьях, но вся информация, если и была, имелась лишь в регистратуре.

Отправив девушку мучить вопросами администратора, Замбрано позвала следующего, но в двери высунулась симпатичная мордашка медбрата. Объемный пухлячок, он скорее относился к тем, кого называли плотным, а не толстым, и обладал на редкость поразительной ловкостью и подвижностью, порой свойственными людям с лишним весом. Генри, а именно так звали санитара, был местной душой компании. Его любила вся больница, и он платил сотрудникам той же монетой. И Еве в том числе. Он первый и пока единственный проникся к ней с первой минуты и каждый раз старался поддержать "новенькую" в медицинском серпентарии.

- Все, Редж, хватит с тебя. Именем шприца и скальпеля отпускаю тебя домой. В приемном остались двое парней, ими я займусь сам. Вали уже на свой выходной, так и быть, заслужила, - отозвался тот, кивая на настенные часы.

Было странно, что вместо первого имени Генри стойко избрал в качестве обращения второе имя Замбрано. Увидел в регистрационных документах в день приема на работу, когда выписывал пропуск, и сказал, мол, так звали его маму. А дальше получилось само собой, и за две недели работы "Редж" из уст медбрата цепко прилипло к Еве. Собственно, та и не возражала. Вот только это порой путало других коллег: те не могли сообразить, о ком таком говорит Генри. Сейчас же недопонимания не было, взгляд медика четко выдворял травматолога прочь из больницы. Она снова улыбнулась. Правило, которое воспитывают у любого интерна с момента его поступления в клинику. Любую клинику, любого штата. Трудоголизм - это хорошо, но всего должно быть в меру. Если смена закончилась - значит, домой. Кто знает, когда в следующий раз удастся отдохнуть. Потому Замбрано не возражала, когда Генри утянул ее вон из перевязочной и отправил переодеваться.

Бесконечная монотонная тридцатичасовая смена заканчивалась. Ева скинула с себя синюю врачебную робу и натянула грязно-оранжевый хлопковый балахон. По идее это был эдакий бесформенный сарафан на широких бретелях и с оборкой по подолу, но на субтильном теле Замбрано он смотрелся словно мешок. Яркий, с отделкой, но мешок. А кубинке было все равно. Платье-размахайка не стесняло движений, да и потом, кто ее такую в машине да в съемной квартире видит? После внезапного переезда в Принстон прошло всего две недели, и 90% из них были наполнены работой. График "госпиталь - дом, дом - госпиталь" ее устраивал, а познакомиться с городом она всегда успеет.

Правда, в последние дни это особо не удалось. Видимо, глава хирургии все-таки решил отыграться именно на Еве за то, что ее назначение с ним не согласовали. Дурацкая вышла ситуация, но иначе объяснить того, что ее буквально завалили сменами, Замбрано не могла. Хотя... Может, это так называемая проверка на прочность? Авось, сбежит через пару дней? Не на ту напали. Тяжело, конечно, но тихий Принстон все же не мегаполис. Что значат каких-то 15 тысяч жителей по сравнению с полумиллионом? В Майами было не продохнуть, на самом деле, а тут... так, рутина. Конечно, осведомлять руководство об этом Ева не спешила. Сами догадаются, ее это волновать не должно. Вообще единственное, что ее на данный момент беспокоило, это отвесные струи ливня, отсекающие служебный вход от парковки. А о зонте-то Замбрано не подумала. Этот атавизм аксессуаров во Флориде даром был не нужен, разве что от солнца прятаться. Джерси же отличался несколько иной погодой. Сейчас заявляющей себя во всей красе проливным дождем.

Кубинка вообще редко сталкивалась с подобным видом осадков. В Гаване, из того, что Ева помнила, это вообще было особым явлением. Тропические циклоны вообще баловали Карибский архипелаг своими визитами. Так что если там и бывал дождь, то чаще такой, что проверял на качество крепежа окрестные крыши. Сезон ураганов начинался в июне и растягивался до самой зимы. Нет, Кубу отнюдь не поливало полгода напролет. Просто шанс того, что небесная канцелярия вдруг решит открыть шлюзы у облачного водохранилища, была весьма и весьма велика. Но это были воспоминания из детства, а прямо сейчас по асфальту пузырились отнюдь не ностальгические потоки.

- Восхитительно! - скривилась Ева, но все же решительно шагнула под холодные струи, накрыв голову собственной сумкой.

Не очень удачная замена. Вода все равно подсекала под преграду. К тому моменту, как кубинка добежала до своего двухместного "джипа", ее волосы намокли и повисли мокрыми прядями, а платье стало напоминать тряпку. Благо, ключи от машины женщина благоразумно приготовила заранее, чтобы не копаться под ливнем у автомобиля. Писк дистанционного пульта, и замки разблокировались. Замбрано с наслаждением скользнула под брезентовый полог, в царство сухости.

За креслами у нее валялась спортивная сумка. Вытащив оттуда пушистое махровое полотенце с йоги, Ева немного просушила голову и, откинув его обратно, включила зажигание. Два желтых луча фар прорезали вечерние сумерки и выхватили из темноты скачущую вокруг люксового седана фигуру. На другой стороне парковки, где обычно оставляли свои машины начальники, что-то пытался нашаманить незнакомый мужчина. Или знакомый? Этот сумасшедший дождь стирал начисто любые опознавательные приметы, делая все вокруг бесцветным. Вот он открыл капот, что-то повертел в двигателе, запрыгнул обратно в салон, явно пытаясь завести мотор, но автомобиль не сдавался, из последних сил поблескивая фарами при зажигании. Ева медленно подъехала к седану и опустила стекло. Шум дождя громким шелестом ворвался в уши, почти заглушая внешние звуки.

- Эй, мистер, Вам помочь? - наверное, в такую погоду вызвать эвакуатор будет непросто, но попробовать же можно.